Лунные сказания САЙГАК

То, на что он вынужден смотреть, неоднократно становилось оскорблением для его глаз. Как и то, что он вынужден был выслушивать, оно, порой, было невыносимо – Сайгак не это хотел видеть и не этого хотел слышать. Для него это становилось практически эстетической проблемой, как будто его абсолютный слух подвергался насилию. Считаться с другими приходилось и приходится, поэтому благочестивую видимость Сайгак нарабатывает рано и незаметно ни только для других, но и для себя, благополучно забывая о наработках.

Но наработки не забывают о компенсациях в своём устремлении благоустроить свою личность в этой меняющейся жизни так, чтобы за каждый прожитый день и час тебе что-то причиталось. А то, что тебе причитается, было весомым, и ты объективно это мог ощутить. Поэтому, Сайгак, сводя жизнь к весомости, не желает терять ни дня, ни часа в причинении пользы к той, которую он уже себе причинил, становясь энергичней павиана, но и въедливей терьера. В результате наслаждение от любви у него длится мгновение, а разочарование от любви длится всю жизнь, заставляя переживать то, от чего всю жизнь убегает Сайгак.

Их романтический Гольфстрим – это романтизация неразделенной любви и романтизация женской недоступности. Продлевает удовольствие от предвкушения того, что он вынашивает замысел. Наркоман, маньяк и влюбленный ощущают многообещающие ожидания и остро ощущают то, что может доставить удовольствие. Состояние влюбленности нравится Сайгаку, но не из-за того, что позволяет быть счастливым, а из-за того, что мешает быть несчастным. По мере развития влюбленности идет снижение чувственности – толерантность, похожая на толерантность к наркотикам – адаптация к партнеру не позволяет чувствовать новизну.

Поэтому Сайгаков привлекают женщины красивые и умные. Он их может длительно обхаживать, возносить до небес, называть богинями любви. Нередко довольствуясь платонической любовью, оставляя себе пасторально-духовные, эротические рефлексии, усиливая секс-инфицированность, чтобы исторгнуть последние судороги благоразумия. Потому как за всеми грезами наяву просматривается надежная гавань брачного союза, восстающая подобно гигантской кобре духа противоречия.

Сайгак желает барахтаться в страстях, он надеется на чувственную роскошь, где он или она являются источником вдохновения. Для Сайгаков это та лесть, которая воистину является сладким ядом для ушей и разума, плодом любовной фантазии. Но чаще всего их отношения заканчиваются или складываются с тем, кто становится куратором их слегка помятой психики.