Обжорство, заедание, голод любви

Женщины так далеко не заходят, а если заходят, то не все. Будучи ближе к Земле, женщина мечтает о земном – о любви и счастье с мужчиной, по которому она томится и от которого хотела бы носить под сердцем дитя.

Ну а пока мы ищем, в ком растворить свое существование – существование, а не жизнь, потому что нашей подлинной жизни нужен автор, способный вести нас по нашей собственной жизни не с закрытыми, а с открытыми и, главное, восприимчивыми глазами, готовыми немедленно видеть происходящее и не ограничивать жизнь предубеждением и знанием, убегая из момента, скрываясь за мышлением о том или ином, упуская возможность воссоединения в себе, сближения с собой в приятии себя. Имея открытые глаза, можно уйти с мелководья, с периферии ума, где все колышется, трясется, вытрясая нас из самих себя, и мы жаждем перемирия, самозабвения, покоя и удовлетворенности, чтобы внутренние землетрясения прекратились. И мы наловчились их останавливать, утешая себя пищевыми запоями.

Изобилие жизни – результат бесконечного приложения творческих рук, которые могут удовлетворить самого изысканного гурмана. Но тот, кто компенсирует свою неудовлетворенность собой и жизнью, не обязательно гурман, он просто начинает есть много, похотливо, обставляя это по-царски или обходясь одной миской. Он жует, поглощает еду и, как в алкогольном запое, ждет мгновения, когда внутренний спазм отпустит и он продолжит свое путешествие до следующего мгновения обжорства. Это его привал, причем в самое неурочное время – на ночь. Но зато он какое-то время занят и свободен от мира и от себя самого.

Такая бессознательная привязанность – любовь к еде – это его компромисс с жизнью. Иначе вся жизнь кажется горькой, скорбной и тоскливой. И некое раздолье, отпущенность наступают, когда он видит стол, еду, вкусности или когда смотрит на часы и внутри начинает вибрировать радость предвкушения: скоро обед!

Привязанность к чему-либо или кому-либо порождает многие психологические проблемы, от привязанности мы слепнем и глохнем. Мы не хотим видеть и слышать, что мы попали в западню, – это колея, в которой мы прописаны, и мы увязаем в ней.

Выбраться оттуда, не навредив себе, не компенсируя одно пристрастие другим, еще более тяжелым, возможно осознавая. Но мы не хотим осознанности, ведь для этого надо подниматься, и прежде, чем мы научимся осознавать, мы много раз будем гасить в себе этот свет.

Наша страсть в другом: если мы не можем найти себя в любви и преданности с другими, мы находим себя в предании забвению самого себя, бесконечно удовлетворяя голод любви заеданием. И это становится не только психологической проблемой, но и физическим недугом. Так мы научились избегать самих себя и жизнь, отвратив себя такой ценой от того, что нам казалось дороже всего на свете (и, как всегда, самым дорогим для нас были не мы сами), – от преданности в любви, и находим себя в преданности самозабвению, выполняя одно из поставленных когда-то условий. Мы идем компенсационной тропой, создавая возможность примирения с помощью бесконечного заедания, пытаясь залатать трещину своей безлюбовной жизни. 

Эмоции развития:

• Выходя за ограничения
• Расправляясь в самом себе
• Принимая правильное положение
• Не вытаптывая то, что есть, – умея проходить дальше
• Отменяя казнь
• Уходя от последовательности в отпущенность
• Врастая глубоко в жизнь
• Следуя в себе
• Открывая глаза – не закрывая уши
• Становясь просвещенным