Алкоголизм – губительная удаль

Чаще она, эта подпольная часть, на воле ведет себя дико, несуразно, нелепо. Но она и не может быть другой – она несоциальна и живет подавленной в нас самих, без соответствующего образования, возможностей цивилизации и социальной обусловленности. Поэтому вместо того, чтобы расслабиться, выпив рюмку-две, и начать наслаждаться внутренней свободой, которая открывается нам под парами алкоголя, мы судорожно начинаем добирать алкоголем, чтобы одурманить себя полностью, чтобы случилось такое самозабвение, в котором нас бы не было в помине, и чтобы скатиться на самое дно своей бессознательности. Проветрить залежавшуюся часть нас самих слабым ветерком из открытой форточки – для нас при длительном подавлении это недейственно. Для нас будут действенны окна нараспашку, сдернутые с петель и выбитые ногами оконные рамы. Вот теперь по полной случится отдушина: мракобесие, подавленное и спрятанное глубоко внутри, сможет вволю разгуляться. И главное, чтобы со всем этим не встретиться самому, ну а сам-то механизм не сложен – догнать это дело дополнительной дозой алкоголя, чтобы оглушил, разрушил всякое понимание происходящего, чтобы было так: не видел, не слышал, не состоял, не участвовал.

Не видя себя, не участвуя сознанием в происходящем, вы гарантированно надолго, до конца жизни оставите и сохраните совсем свежей тягу к спиртному, а через него – к самозабвению, когда не нужно разбираться со своей внутренней проблемой в открытую, а можно продолжать скатываться вниз, в выгребную яму своей и чужой жизни.

Катиться не сложно, сложно подниматься и очеловечиваться, понимая происходящее и не закрывая на него глаза. Закрывая глаза на происходящее, чтобы не видеть собственное падение и свою деградацию, выходя из запоя, пребывая в трезвости, мы начинаем в себе слышать такое напряжение, такой страх, такую тревогу, в которых при продолжающемся подавлении ни находиться, ни жить для нас невозможно. Мы подготовили для себя собственную западню, поставили на себя такой капкан, такую ловушку, что теперь без алкогольного обезболивания, местной анестезии, которая будет отключать тот непомерный страх в себе и за себя, нам не жить. Потому как остается все меньше возможности для общения, смеха, слез, секса, всего подлинного, что кормит отражением человека, формируя его самого.

Теперь изощренная борьба с самим собой за право жить и сгореть в этих парах будет идти не на жизнь, а на смерть.

Эмоции развития:

• Осознаём свои пристрастия
• Видим, слышим, осознаем: где, в чем и когда мы пытаемся утопить себя
• Видим и осознаем: как раздуваем собственное эго и умопомрачительное веселье без алкоголя или с ним, но смысл – вступить на запретную территорию, выйти за пределы ограничений
• Не ленимся, вкладываемся в рост и видим всю свою игру с собой и другими
• Видим весь свой страх, попытку наполнить свою жизнь другими и что из этого получается
• Видим свою страсть к определениям и обозначениям в попытке найти пристань в определенности
• Определенность поведет тогда сама, она в силу обусловленности знает, как быть по каждому случаю
• Начиная движение с периферии в глубину
• Осознавая происходящее – понимая, какая это привилегия для человека
• Не отказываясь от нее
• Расслабляясь в ней
• Отпуская себя